НАРОДНЫЙ АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Пустая дорога, или шиворот-навыворот С осенью! С 1 сентября! Поговорим о детях! Ведь в это время года и все взрослые чувствуют это волнение. Прямо как дети! Дети зависимы и простодушны. Дети доверчивы, но также они могут много пугаться и прятаться. Дети не беспомощны. У них есть силы, достаточные для выживания. Но дети не самостоятельны, и у них нет самодостаточности. Дети нуждаются во взрослом как в среде обитания, как в источнике питания и как в надежной опоре. Именно ощущение теплоты, сытости и стабильности дает ребенку силы и способность не только выживать, но также и развиваться. Интерес к развитию не может возникнуть у человека, пока для него недостаточно безопасно жить. И даже при том, что у детей тенденция к росту и развитию сильна и является определяющей, недостаточность внимания, заботы и поддержки со стороны взрослых может привести к остановке развития. ребенок В таком случае человек вырастает прерванным, незрелым, недоразвитым. Такой человек остается навсегда в детстве, испытывая чисто детскую нужду в том, чтобы явился некто и организовал безопасность, был опорой, надежным тылом, защитил и дал покой, т.е. спас от тревоги за свое существование. Обычно тревогу и опасность связывают с материальными ресурсами. И такие детские взрослые ищут того, кто бы обеспечивал материальное существование и нес материальную ответственность за жизнь. Однако такие ситуации и попадающие в них люди, безусловно испытывают вовсе не материальную, денежную тревогу. Их страхи — психологические. У таких людей отсутствует опыт в опоре и надежном стабильном «взрослом» еще с детства. Недостаток такого опыта с одной стороны побуждает к постоянному поиску надежного, защищающего от мира и обеспечивающего стабильность взрослого, с другой стороны — недостаток такого опыта в детстве делает практически невозможным поверить, что такое «чудо» бывает. Поэтому хроническое недоверие к надежности другого обычно раскачивает такие отношения ревностью, подозрениями, обвинениями и испугами в разные стороны, делая их действительно нестабильными даже с очень стабильным партнером. Эмоциональную неустойчивость и связанные с этим страхи перед жизнью, перед отношениями испытывают и женщины, и мужчины. Но традиционно сложилось так, что женщины прячут эту психологическую травму детства в материальную зависимость и утверждают, что самая большая проблема — это деньги, и если бы было достаточно денег, то можно было бы не терпеть такие отношения, такого партнера. На самом же деле, им страшно жить, не на что и не на кого по-настоящему опереться, а якобы финансовая несамостоятельность дает им возможность быть с другим, пусть в неприятной, но все же снижающей жизненную тревогу, связи. Мужчины же чаще признают эмоциональную потребность в связи с женщиной, но реже ее себе позволяют. Признать, что женщина служит для мужчины психологической опорой и основанием, мужчинам трудно из-за социокультурных предрассудков. Поэтому мужчины часто ретрофлексивно объясняют себе, что эта женщина без него не сможет, что ей нужна защита и поддержка. В действительности, такие мужчины держатся за женщину обеими руками, так как без нее, обычной, тихой, но очень устойчивой женщины, их начнет кидать из стороны в сторону: от войны и подвигов — до бессилия и отчаяния. Потому, как их детская потребность в опоре нарушена. Опоры на себя, внутренней опоры, в этом случае не сформировано, и человек вынужден искать такую опору снаружи, впадая от нее в настоящую зависимость. Называют ее мужчины, по большей части, любовной зависимостью или сексуальной. В действительности — это инфантильная зависимость. Не давая опыта надежной опоры и стабильной поддержки в детстве, особенно в раннем детстве, родители подвергают детей таким способам жизни и во взрослый период, которое делает невозможным ни развитие, ни даже обычную способность быть в отношениях: Во-первых, это — жизнь вхолостую. Иди по дороге, которая никуда, кроме детства, с его страхами и зависимостью, не ведет. Это пустая дорога, дорога в никуда. Потому что детство уже не излечишь. Во-вторых, жизнь таких людей превращается в сплошное отреагирование. Все, что болит и напрягает внутри — становится снаружи, т.е. шиворот-навыворот. И все детские фигуры, которые вызывали столько напряжения, и все идеальные фигуры, которые должны были запугать такого ребенка, приписываются окружающим. Но этот спектакль не ведет к новому, не развивает и не растит. В лучшем случае, он снимает напряжение, давая ощущение опустошения и временного облегчения. В худшем — множит травму. Дети, нуждающиеся также и в различении разного рода напряжения. Где оно внутреннее, а где — внешнее. Когда младенцу холодно или когда у него пучит живот — он одинаково реагирует, потому что не различает, откуда напряжение, где его источник. Ребенку нужны родительские реакции и их видение, чтобы в том числе обнаруживать себя — где я, а где не-я. Эту границу между напряжениями и между я–не-я для ребенка формирует, безусловно, взрослый — своим присутствием и адекватным реагированием. Если родитель этого не делал — ребенок вырастает без границ, что так же, как и отсутствие опоры, нарушает безопасность. Страх, постоянная тревога: на что опереться, где я и где другой, что мое, а что принадлежит не мне — сужают возможности к развитию и также оставляют человека в мире его детских представлений о себе и о мире. Жизненный опыт у многих людей, таким образом, так и остается в пределах детства. А вся взрослая жизнь становится лишь повторением детских поисков и мотивов. Поэтому, от того, как взрослые замечают своих детей и реагируют на них, как относятся и что транслируют, зависит будущий взрослый мир человека. Каким он будет? Миром борьбы или миром любви? Миром интереса, поиска нового, миром впечатлений и творчества или миром воспитания, ограничений, правил и порядка? Миром надежды и созидания или миром отчаяния и разрушения? И как бы ни складывалась ваша жизнь, любопытно, где проходит грань между отыгрыванием детства и по-настоящему реальной встречей с ним, что есть мир вокруг меня? Ведь история человеческой жизни скорее связана с сужением пределов своего Я, чем с его расширением. Углубляя и расширяя только внутренний мир человека. Внешне ребенку в период взросления предстоит ряд разочарования, бунта, отчаяния, чтобы, в конечном счете, смириться с тем, что не все для него и не все вокруг него. Магическое мышление и детское всемогущество, где по любому крику и напряжению должна являться мама и совершать чудеса успокоения, уступает место принципу реализма и осознанию своего одиночества в мире, где до конца тебя никто не может и не сможет понять и прочувствовать. Это взросление для ребенка невозможно. На время, на все время детства он должен быть защищен от этого осознавания. И эту иллюзию стабильности, узнанности и принятия должны давать ребенку родители. Это их родительская обязанность, разумеется, не только материального, но и эмоционального толка. Если же ребенку слишком рано приходится встретиться с нестабильностью и одиночеством — он взрослеет только внешне. Внутренне же остается вечным ребенком. Пустой дорогой я называю жизнь в мире своих фантазий. Обычно, эти фантазии связаны неудовлетворенными детскими потребностями, с фрустрацией в опоре и отношениях «я-ты». Оставаясь заключенным во внутреннюю тюрьму, вечный испуганный и голодный ребенок пытается дышать и быть. Вся внутренняя история этого человека оживает снаружи. Обычно, из своей жизни такие люди устраивают небольшой или большой театр. Одни обходятся домашними постановками, и в их мелодраме участвуют лишь несколько человек или даже один. Другим же нужны большие действа, и тогда привлекаются многие люди, чтобы сыграть драму несчастливого детства какого-нибудь искусного постановщика. Обычно, сценариев один или несколько довольно типичных. Люди используются как актеры и как объекты для постановки внутренних картин. Психологи знают и описывают много таких игр и паттернов. Самые известные — о садомазохизме, о зависимом любовном треугольнике, о жертве и преследователе, о мстителях, о романтиках, о блаженных альтруистах и т.д. Обычно, клиенты легко узнают себя либо в качестве участника чьей-то драмы, либо в качестве заказчика ситуации. Благодаря такому развороту событий, внутренняя, психологическая жизнь человека становится видимой, т.е. шиворот-навыворот. Так мы имеем доступ к душе человека, к ее основным метаниям и страстям. Несмотря на уникальность каждого человека, душевные страдания имеют типичные признаки у совершенно разных людей с разной временной и культурологической ситуацией. Все одинаково сложно реагируют на экзистенциальные проблемы: смерть, конец, завершение; одиночество, брошенность, неразделенность; выбор, свобода, ответственность, запреты; телесные изменения; абсурдность жизни, ее смысл. Все люди стремятся к любви и близости, к некоему единению, параллельно с тенденцией к покою и уединению. Все испытывают социальное напряжение, сталкиваясь с ритуалами, правилами и ожиданиями общества. Все не знают, как делиться, брать и отдавать в отношениях, как приспособиться к другому в отношениях в ситуации хронических изменений. Все ищут религиозный смысл в разных его проявлениях — не только церковных или древних. Даже магическое мышление или атеистическое — являются вполне религиозными. Таким образом, уйти от жизненного напряжения и от тревожащих факторов жизни никому невозможно. Мы бережем детей от этого напряжения. И мы можем прибегать к детскому забвению, будучи взрослыми. И мы не должны навсегда оставаться в детстве. Важно не избежать жизненного напряжения, а научиться его выдерживать, и научиться с ним обходиться будучи максимально адаптированным к обществу, умея поддерживать с людьми связи и отношения, и при этом не терять себя, т.е. сохранять свою подлинность (аутентичность). Дорога эта и есть реальность. Пустые же дороги реальность отрицают. Пусть ваши дороги ведут вас к встрече и новизне, которые способны изменять и развивать вашу душу. И не забывайте, что детям положено — детство! С уважением, Елена Баева психолог, психотерапевт, тренер Московского Гештальт-Института, руководитель ТЦ «Состояние»